О кухне площадью 10-12 кв.м. в советское время и не мечтали, ведь на заре социализма граждан заселяли в дома-коммуны с жилыми ячейками по 8 кв.м. на человека. В таких мини-квартирах кухня упразднялась, а вместо неё появился «кухонный элемент». В современной Москве его можно обнаружить, причём в самом центре – на Гоголевском бульваре.
Эволюция кухонного и сантехнического оборудования развивается стремительно. Современные кухни изобилуют инженерными разработками, новой техникой и приборами. Многие вещи, окружающие нас на кухне, изобретены давно и имеют интересную историю. Первые идеи модернизации кухни появились в СССР ещё в 20-х годах. Архитекторы-конструктивисты и дизайнеры внедряли в советском быту ноу-хау, которые и в XXI веке смотрятся модно и современно, например, встроенная кухонная мебель. Идея её создания возникла в связи с резким сокращением в московских квартирах жилой площади и кухонного пространства.
К 30-м годам прошлого века население в Москве увеличивалось в геометрической прогрессии. Уплотнять в столице старый жилой фонд было некуда, поэтому перед советскими архитекторами поставили серьёзную задачу – создать жильё нового социального типа. Чтобы сэкономить средства, зодчие решили превратить городские квартиры в компактные жилые секции. В городе начали появляться дома-коммуны, которые также называли «жилые комбинаты». Как выяснили специалисты компании PROFACTOR Armaturen GmbH, некоторые из них сохранились в Москве до наших дней!
Первый дом-коммуна возвели в московском Хавско-Шаболовском посёлке в 1928 году по проекту Г.Вольфензона – улица Лестева, 18. Жилой П-образный комплекс был спроектирован так, чтобы он гармонировал с Шуховской радио-башней, возвышающейся по соседству. Однако за много лет деверья, высаженные во внутреннем дворике, разрослись и поднялись выше крыши, поэтому башню за пышными кронами уже не видать.
В здании разместилось 40 трехкомнатных квартир, рассчитанных на 750-800 человек. Комплекс объединялся с общежитием на 230 жилых ячеек, столовой, клубом, яслями, детским садом, солярием и душевыми на крыше. С тех пор утекло много воды, солярии и душевые с крыши убрали, в каждой квартире появились собственные удобства. В доме-коммуне на улице Лестева до сих пор живут семьи, хотя часть жилого фонда на 1-ом этаже отдана под коммерческую аренду.
Вместимость до 800 человек для домов-коммун оказалась недостаточной, их решили укрупнить до 1200-1500 жителей, были разработаны проекты на 3000 и даже 5000 человек! Эти дома больше напоминали пчелиный улей, где для каждой «пчелы» предусматривалась своя ячейка. Чем больше человек проживало в домах-коммунах, тем меньше жилой площади для «пчел» проектировалось. Так, для семейных пар жилая ячейка, в лучшем случае, составляла 15 кв.м., а для одиночек – 8 кв.м.
Советские архитекторы-конструктивисты, разрабатывающие типовые дома, рационально подходили к каждому сантиметру жилого пространства, сокращая вспомогательные помещения. В домах-коммунах площадь кухни доводилась до 4,5 кв.м., а в некоторых жилых ячейках они превращались в «кухонный элемент», напоминающий встроенный шкаф. Правда, к этому «шкафу» архитекторы подводили водопровод и канализационный слив, эти элементарные удобства для советского человека были роскошью.
В квартирах на одну-две семьи предусматривались умывальники, кухни или шкафы-кухни для разогрева и приёма пищи. Её не надо было готовить, уже готовую еду доставляли в дома-коммуны в термосах из фабрик-кухонь. Однако не всех жителей домов-коммун это устраивало. Дело доходило до абсурда. Наиболее изобретательные граждане переоборудовали общие душевые кабины в мини-кухни, они устанавливали там плиты и самостоятельно готовили пищу.
Абсурд на этом не заканчивался. Для жителей домов-коммун вырабатывались строгие типовые предписания, в частности, нужно было отказаться от мебели и предметов быта, коллективно воспитывать детей и стирать, делать уборку и принимать пищу, удовлетворять культурные потребности.
Банно-прачечные процедуры осуществлялись либо в ванно-душевых комплексах на несколько квартир, либо в банях и прачечных, входивших в дом-коммуну. Из граждан выбивалась любая индивидуальность, всё было коллективным и подчинялось общественным порядкам, никакой личной и интимной жизни в домах-коммунах не предусматривалось.
Одним из ярких памятников архитектурного рационализма, сохранившимся в Москве, является дом-коммуна на пересечении улицы Орджоникидзе с 2-м Донским проездом, д.9. Детище архитектора И.Николаева сверху напоминает гигантский самолёт 30-х годов, каким был, например, исполин «Максим Горький», разбившийся в ходе первого показательного полёта.
«Дом-самолёт» возвели в 1929-30 г.г., общежитие в стиле конструктивизма рассчитывалось на 2000 студентов и состояло из 3 корпусов: спального, спортивного и блока общественных помещений – столовая, читальный зал, книгохранилище, детские ясли, прачечная и т.д.
Все корпуса сохранились до наших дней в первозданном виде, без какой-либо перестройки фасадов. В 2013 году обветшалый дом-коммуна был отреставрирован и сейчас выглядит вполне респектабельно.
Большая часть «дома-самолёта» по-прежнему закреплена за студентами, однако для офисов и компаний в нём также нашлось место. На территории припарковано множество дорогих иномарок, явно не принадлежащих «бедным» студентам.
В 30-х годах проект считался вполне современным и эффективным, студенты умудрялись учиться и жить в отведенных для них ячейках площадью – 2,7 на 2,3 м. Сейчас это немыслимо. Внутренние помещения были перестроены, жилое пространство расширено.
После реставрационных работ, во внутреннем дворике дома-коммуны появился необычный памятник – часть стальной конструкции, из которой собран каркас здания. Экспонат покрыли серебряной краской, отчетливо видно, что массивные стальные балки не сварены, а соединены между собой болтами и гайками. На одной из балок сохранилась интересная инвентарная надпись «СТАЛИН. №22».
В 1928 году при Строительной комиссии РСФСР создали «Секцию типизации», её возглавил один из лидеров советского конструктивизма архитектор Моисей Яковлевич Гинзбург. Он осуждал чрезмерную экономию и сокращение жилого пространства в домах-коммунах. «Продолжать рационализацию в этом направлении, все равно, что рационализировать крестьянскую телегу», — отметил Гинзбург в отчете.
Гинзбург в соавторстве с Игнатием Францевичем Милинисом создали проект «Дом Наркомфина» на Новинском бульваре, д.25 стр.1. Строительство длилось с 1928 по 1930 год. Заказчиком проекта был нарком финансов РСФСР Николай Александрович Милютин, отсюда и название проекта. Дом предназначался для сотрудников финансового ведомства. Основное пространство шестиэтажного дома-коммуны заняли жилые ячейки типа «F» и «K», на 2-м и 3-м этажах разместились двухуровневые квартиры.
При проектировании Дома Наркомфина, архитекторы-конструктивисты позаботились о комфорте будущих жильцов и не стали размещать жилые ячейки на 1-ом этаже, так как считали его наихудшим для жилья. Здание приподняли на 2,5 метра над землей и поставили на столбы, между которыми расположили входы с лестничными клетками.
Позднее, пустое пространство между столбами закрыли кирпичными стенами и приспособили для хозяйственных нужд, чем испортили первоначальный архитектурный замысел и разрушили воздушный облик дома-коммуны.
Настоящим ноу-хау Дома Наркомфина стала разработка и установка в жилых ячейках встраиваемой мебели. В советских мини-квартирах вместо кухни появился раздвижной «кухонный элемент» — несколько шкафов для хранения посуды, мойка и небольшая плита. Вся фишка в том, что раскрывался «кухонный элемент» при помощи стенки-ширмы. К тому же, минимизация жилой площади не оставляла места для ванной комнаты, вместо неё в квартирах монтировали портативные душевые кабины.
В ходе разработки проекта «Дом Наркомфина» Моисей Яковлевич вёл активную переписку с коллегами из немецкой архитектурной школы Баухауз. Вместе они придумали интересную палитру цветов, которую применили для советского дома-коммуны.
К сожалению, от неё не осталось и следа, вся краска с фасада облупилась, штукатурка осыпалась, на стенах сырость, плесень и граффити. Некогда знаменитый и посещаемый дом затерялся между зданиями, возведенными в более позднее время – сталинской высоткой на Кудринской площади у станции метро «Баррикадная» и огромным дипломатическим комплексом, принадлежащий посольству США.
Дом Наркомфина принято считать символом советского конструктивизма. Однако архитектурный памятник 30-х годов ХХ века в настоящее время пребывает в плачевном состоянии и требует реконструкции. Хотя, это не мешает коммерческим фирмам и всевозможным организациям арендовать там офисы, а предприимчивым гидам собирать платные экскурсии и показывать Дом Наркомфина изнутри. Без экскурсионной группы в здание не войти, строгая охрана никого без пропусков и гидов внутрь не пускает.
Ещё один дом-коммуна сохранился в самом центре Москвы на Гоголевском бульваре, д.8 – это младший брат Дома Наркомфина. Его проектировала и возводила в 1929–1931 г.г. та же группа архитекторов под руководством Гинзбурга.
Чтобы возвести новый тип жилища в стиле конструктивизма, по традиции советского времени, потребовалось разрушить храм XVII века – церковь Ржевской иконы Божией Матери у Пречистенских ворот. В память об этом храме на фасаде дома-коммуны, уже в наше время, прикрепили мемориальную доску.
Изначально экспериментальный комплекс был поделен на три корпуса. Так, в жилых ячейках шестиэтажного корпуса ютились одиночки, в семиэтажном – семенные граждане, был ещё и коммунально-хозяйственный блок. В нём находились: столовая, прачечная, детский сад и спортзал.
Первыми жильцами дома-коммуны на Гоголевском бульваре стали сами архитекторы, в том числе авторы проекта. Одним из них был Иван Ильич Леонидов, который проектировал «Артек» в Крыму, Дворец Советов, занимался перепланировкой сада «Эрмитаж» и Тверского бульвара в Москве.
Тем самым, архитекторы-новаторы хотели продемонстрировать советским гражданам преимущества нового быта и передового социального типа. В новаторском доме сложилась уникальная архитектурная коммуна, члены которой впоследствии внесут большой вклад в развитие советской архитектурной школы.
Дом-коммуна на Гоголевском бульваре вобрал множество конструктивных особенностей и новаторских решений, которые до этого никогда и нигде не применялись. Например, в строительных работах впервые опробовали экспериментальный материал «камышит» — это бетон с наполнителем из камыша. В ход пошел и ксилолит – разновидность легкого бетона на магнезиальном вяжущем и органических заполнителях, например, из древесных опилок или других материалов растительного происхождения.
Архитекторы-новаторы также воспользовались фибролитом – плиточным материалом, который изготавливался из древесных стружек и неорганического вяжущего вещества. Главной целью зодчих было максимальное удешевление строительных работ, поэтому они изобретали новые стройматериалы и экспериментировали, реализовывая проект дома-коммуны.
У жителей экспериментального дома на Гоголевском бульваре были неслыханные по тем временам удобства, например, двух- и трёхуровневые ячейки, горячая вода и даже лифт. И в наши дни квартиры в доме-коммуне вполне востребованы. Их обживают москвичи, которых относят к metropolitan singles – городским одиночкам. Этих людей вполне устраивают рационально-стесненные условия в «жилых ячейках», где они обретают драгоценную тишину и спокойствии в самом центре Москвы напротив Храма Христа Спасителя.
Зародившиеся в советском обществе в конце 20-х годов, казалось бы, абсурдные архитектурные идеи, рациональные решения, «жилые ячейки» и «кухонный элемент» оказались вполне востребованы в XXI веке. Любителей жить в стеснённых условиях – немало.
Поклонники и ценители модернизма, функционализма и конструктивизма ещё могут найти в Москве уникальные архитектурные памятники, затерявшиеся между бизнес -центрами, безликими высотками, гипермаркетами и жилыми комплексами. Увы, образцы архитектурного конструктивизма 30-х годов в современных городах постепенно исчезают, их остается всё меньше.
Текст — Густав РАЙШ, технический специалист немецкой компании Profactor Armaturen GmbH
Фото авторские и иллюстрации из интернета
