Анар ГАСИМОВ:
Всякий раз, возвращаясь в Санкт-Петербург, видишь и воспринимаешь город на Неве иначе, смотришь на него новым взглядом и удивляешься, что ранее чего-то не замечал, а в этот раз случайно обратил внимание. Конечно, одну из визитных карточек Питера — храм Воскресения Христова «на крови» сложно не заметить, его ежедневно посещают тысячи туристов. Но, немногим известно, что за 130 лет существования с собором происходили парадоксальные истории, а его мозаичные панно видели такие ужасы и трагедии, от которых стынет кровь. Давайте же, в преддверии юбилея, приоткроем некоторые исторические завесы.
Прошло более века с момента появления на свет проекта «Спас на Крови», разработанного архитектором Альфредом Александровичем Парландом. Его идею одобрил Александр III, император настаивал, чтобы питерский собор был выполнен в русском стиле XVII века на примере ярославских церквей и московского храма Василия Блаженного. Парланд справился с поставленной задачей, и 1 мая 1887 года проект был окончательно утвержден.
Творение архитектора Парланда напоминает о трагедии и увековечивает память об Александре II, который был смертельно ранен в марте 1881 года на набережной Екатерининского канала (ныне канал Грибоедова). Однако храм стал свидетелем и участником исторических событий, никак не связанных с Александром II – это начало Великой отечественной войны в 1941 году и распад Советского Союза в 1991 году. Всякий раз, парадоксальным образом, «Спас на Крови» реагировал на переломные для России исторические моменты. Словно лакмусовая бумажка, храм впитывал в себя невзгоды и людские страдания, менял свой облик и предназначение.
Всё началось с временной часовни, которую спроектировал архитектор Л.Н. Бенуа. Её поставили в 1881 году на месте нападения на Александра II, и одновременно объявили конкурс на возведение собора. В комиссию по сооружению храма был представлен 31 проект, но Александр III отклонил все варианты. Лишь в середине 1883 года император предварительно одобрил проект Парланда, разрешил строительство, но потребовал доработать некоторые детали будущего собора. Окончательное утверждение доработанного документа произошло спустя 4 года.
Часовню разобрали и на её месте начали возводить храм-памятник «Спас на Крови», стройка которого растянулась на 24 года. Этот вовсе не долгострой, просто раньше строили основательно, без спешки, поэтому многие дореволюционные здания – храмы, дворцы, монастыри, которые не были уничтожены при советской власти, до сих пор удивляют и радуют глаз. Кстати, восстанавливали собор в советское время дольше, чем строили. Но, об этом позже!
К реализации проекта «Спас на Крови» отнеслись весьма серьезно, не жалея денег. Так, главы собора луковичной формы покрыли цветной ювелирной эмалью. На облицовку свода использовали более 3 пудов бухарской лазури. Общая площадь мозаики фасадов храма составила 400 кв.м. Кстати, мозаичными работами в храме занималась семья Фроловых. В 1895 году их частная мастерская выиграла конкурс и отобрала у двух итальянских фирм-конкурентов заказ на исполнение наружных мозаик «Спаса на Крови». Через год Фроловы получают заказ на изготовление мозаичных панно во внутреннем интерьере собора.
Интересно, что семейную мастерскую Фроловы окрыли в 1890 году, то есть всего за пять лет до начала работ в храме Воскресения Христова. Основателями предприятия стали отец и сын — Александр Никитич и Александр Александрович Фроловы. Художники-мозаичисты начали первыми в России внедрять венецианский способ набора мозаик, изученный и заимствованный в Италии. Позже они модернизировали и усовершенствовали этот способ.
В самый разгар мозаичных работ в «Спасе на Крови» в 1897 году умирает старший брат Александр Александрович Фролов, и его дело продолжает младший брат – Владимир Александрович. Вот тут начинаются первые метаморфозы, связанные с храмом и его мастерами. Владимир Александрович бросает учебу в Академии художеств, чтобы продолжить семейное дело, и возглавляет мастерскую. Именно он, в течение 10-ти лет, до открытия храма в 1907 году, занимается эскизами В. М. Васнецова, М. В. Нестерова, Беляева В. В., Рябушкина А. П., Н. Н. Харламова, Бруни Н. А., Кошелева Н. А. и создает по их произведениям уникальные мозаичные панно.
Мозаики Фролова-младшего и сегодня потрясают воображение, но им суждено было увидеть не только восхитительные взгляды и удивление прихожан, но и презрение, ненависть, надругательство, вандализм со стороны тех, кто получил храм в наследство. А ведь наследство было уникальным, Флоров-младший был новатором в мозаичном деле. С его подачи стены храма перестали расписывать по сухой штукатурке, так как питерский суровый климат и повышенная влажность губительно сказывались на росписях, они быстро тускнели, трескались и отслаивались.
В этой связи, было принято решение покрыть все стены и потолки собора мозаичными панно. Такой практики в России ранее не было, художники-мозаичисты Фроловы оказались первопроходцами! Они покрыли мозаикой в византийском стиле не только стены и потолки «Спаса на Крови», но и весь пол храма.
Уникальный пол в соборе уничтожат первым! В 1917 году доступ в «Спас на Крови» получили все желающие. С полов сразу убрали и вывезли в неизвестном направлении дорогие ковры, которые сохраняли уникальный мозаичный рисунок, инкрустированный итальянским мрамором. Нескончаемый поток зевак хлынул в храм, многие справляли там нужду, затоптали и в результате полностью разрушили напольную мозаику. Но, это было только начало. В течение 13-ти лет из храма постепенно выносили всё ценное имущество от икон до церковной утвари, со стен выковыривали драгоценные камни, изразцы, соскребали позолоту, а в 1930 году «Спас на Крови», как действующую церковь, и вовсе закрыли.
В 1931 году областная комиссия по вопросам культов вынесла решение о разборке собора. Комитет по охране памятников революции, искусства и культуры выдал Ленсовету письменное разрешение на снос храма. Эта акция была запланирована на 1941 год. И вот произошла очередная метаморфоза, началась Великая отечественная война, а затем Ленинград погрузился в ужас трехлетней блокады, о сносе храма уже никто не думал. Наоборот, здание «Спас на Крови» пригодилось, его использовали для морга. Тела замерзших и умерших от голода ленинградцев лежали рядом с местом, где ровно 60 лет назад разыгралась трагедия, был смертельно ранен Александр II.
Когда началась блокада Ленинграда, Владимиру Александровичу Фролову было 68 лет, он не переставал работать. Умирая от голода, Фролов-младший в одиночку завершит гигантскую работу – серию мозаичных панно для московского метрополитена, которыми мы можем и сейчас любоваться на станции «Новокузнецкая». В 1943 году мозаика Фролова-младшего была вывезена из Ленинграда по «дороге жизни» в Москву. В 2013 году на «Новокузнецкой» открыта мемориальная доска с надписью: «На этой станции установлены мозаики, выполненные в блокадном Ленинграде в мозаичной мастерской Всероссийской Академии художеств под руководством профессора Владимира Александровича Фролова».
Владимир Александрович умер через несколько дней, после того, как закончил последнее мозаичные панно. Вполне возможно, что его тело поместили в морг «Спаса на Крови» перед тем, как похоронили на Смоленском кладбище в братской могиле профессоров Академии художеств. Если это так, то на усопшего Владимира Александровича с высоких стен смотрели и оплакивали своего создателя мозаичные творения – Иисус Христос, Дева Мария, образы евангелистов, библейские патриархи и все те, кого он так тщательно собирал по маленьким фрагментам на протяжении 10-ти лет.
Война закончилась, начали затягиваться раны от блокады Ленинграда, город стал оживать, и «Спас на Крови» вновь пригодился, после морга в нём устроили овощной склад. Под уникальными мозаичными стенами, отражающими воскрешение Христа, библейские сюжеты, лики святых, складывали грязную картошку и лук, здесь гнила капуста, слеживались яблоки и другие фруктово-овощные культуры. Одним словом, «Спас на Крови» храмом-памятником уже никто не считал. Позже его помещения отдали под нужды Малого оперного театра и хранили декорации. Так продолжалось до 1970 года!
В 70-е годы ХХ века, когда «Спас на Крови» пребывал в плачевном состоянии, в Ленгорисполком принял решение о реставрации собора. Эта работа растянулась на два десятка лет, горожане уже привыкли видеть храм в строительных лесах, поэтому в народе пошла молва, что реставрация закончится только тогда, когда падёт советская власть. Здесь случилась очередная метаморфоза, строительные леса со стен собора были убраны в 1991 году, незадолго до распада СССР. Однако восстановление здания не было завершено. Музей-памятник «Спас на Крови» открылся для посетителей лишь в августе 1997 года.
Этот маленький исторический экскурс был необходим не только потому, что вскоре будет отмечаться круглая дата – 130 лет с момента окончательного утверждения Александром III проекта Парланда. Этот экскурс, прежде всего, был необходим для ликвидации «белого пятна» в знании истории.
Первый раз я побывал в «Спасе на Крови» еще в детстве, когда храм продолжали ремонтировать, воспоминаний об этом посещении у меня не сохранилось, потом я был в соборе в начале 2000-х годов, но опять-таки остался без каких-либо сильных впечатлений. И вот, прогуливаясь по Питеру в прошедшие мартовские праздники, и вновь заглянув в собор, я словно проснулся и увидел всю его красоту.
Гид вскользь упомянула фамилию Фролова и меня словно молния ударила, я ведь знал, что мозаика ленинградского профессора находится на станции «Новокузнецкая». И памятную табличку на станции я видел! Неужели тот Фролов имел отношение к «Спасу на Крови». С этим вопросом, я обратился к гиду, получил короткий ответ и с этого момента мой интерес к храму начал увеличиваться в геометрической прогрессии.
Мы приоткрыли лишь некоторые исторические завесы, связанные со «Спасом на Крови», но таких «белых пятен» в России очень много. В следующих материалах, я продолжу исторический экскурсии по объектам Санкт-Петербурга, впереди нас ждёт весьма увлекательное путешествие по разным городам России.
текст, фото — Анар Гасимов.
