Отдых в США на Верхнем озере

Владимир Дараган:

Дорога
На спидометре 110 км/час. Солнце уже у горизонта, длинные тени от деревьев заползают даже на скоростную трассу. Надо ехать быстрее, но я хочу спать, и нога не хочет нажимать педаль газа. У меня для каждого состояния организма своя максимальная скорость. Сейчас она 110 км/час. МС ерзает на пассажирском месте и просится за руль. Я не против. Мы останавливаемся, меняемся местами, я смотрю в окно на сосновые рощи и на поля, покрытые синеющим снегом. Когда МС за рулем, то на спидометр я не смотрю. Мне и без того страшно!3В
Есть в Америке маленькие городки, вылизанные до блеска. Там на улицах нет грязных машин, мужчины выбриты, а от женщин пахнет мылом и духами. Городок у парка, где мы хотели покататься на лыжах, к таким не относится. На его центральной улице находится бар с названием «3В». Эти буквы, сделанные из цветного стекла, красуются на стене бара. У «В» отбита половина, но это мало кого волнует. Уже второй год это никого не волнует.
— Ну и что! – говорит МС. – Это как-то по-человечески и запоминается.
Я вспомнил кафе «Весна» под Москвой около платформы Строитель по дороге к Лесотехническому Институту. Букву «н» там сломали через пару дней после открытия. Мы долго ходили мимо кафе «Веса», и это тоже мало кого волновало. Зато запомнилось!

Заметки на бегу (1)
Река в парке замерзла. Только на порогах видны проталины, где бурлит темная вода. Летом она бурлила страшно, сейчас напоминает рычание старого беззубого пса.

Лыжня вдоль реки накатана, но пустынна. Снег белый и очень чистый. Пахнет морозом, снегом и сосновыми иголками. Заходящее солнце слепит глаза, но тепла от него нет.

На заправке столпотворение. Заняты все двадцать шлангов. Обещают природные катаклизмы, и все запасаются бензином, пивом и печеньем. Я вспоминаю, как мы были на картошке, пели песни Высоцкого и один студент, услышав слова «где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь», спросил, что такое катаклизм. «Что такое буря ты понимаешь? – спросили его. Он кивнул. «Так катаклизм — это когда еще с градом!» – объяснили ему.

День первый — утро, дождь
За окном переплетение березовых ветвей, на них огромные капли, все это погружено в густой туман. Если выйти на улицу и поднять лицо к небу, то чувствуешь покалывание сотен иголочек, лицо начинает намокать, по щекам скатываются холодные капли.
— Ну и что? – спросила МС, наблюдая за моим изучением погоды. – На лыжах мы все равно пойдем, но камеру ты можешь оставить дома.
У МС всегда такое чувство, что фотокамера мешает мне жить полноценной жизнью. Возможно это так, но один раз я вышел на прогулку без камеры, и прогулка потеряла для меня всякий смысл. Мне стало неинтересно смотреть на краснеющее закатное небо, на черные силуэты ветвей, на засыпающее озеро. Я почувствовал себя жутким эгоистом, который хочет усладить себя и не делиться радостью с друзьями.
Камера поехала со мной. Она была спрятана в сумку и доставалась на мгновение, чтобы быстро прицелиться и нажать на спуск. Потом ее укрывали всем телом от дождя, вытирали тряпочкой и снова прятали в сумку.
Все это происходило на лыжах, но эти детали мало запомнилось. Вроде бы лыжня была залита водой, снег по бокам быстро таял, и сильный ветер с озера норовил сдуть меня с выбранного пути.

Отпустило!
Такое чувство, что в нашей половине домика живет третий. И зовут его Морфей. Стоит мне прилечь, пусть даже на минутку, то Морфей тихонько подкрадывается и начинает нашептывать в ухо, что пора спать. Я засыпаю мгновенно, я сплю каждую свободную минуту. Я не досыпал целый год и теперь, в оставшиеся дни до Нового Года организм решил наверстать. Что-то внутри меня щелкнуло, напряжение спало, хочется и можется спать.
Я не взял с собой ни одной книги, у нас работает Интернет, но мне даже страшно подумать о компьютере. Я просыпаюсь, смотрю в окно на березы, на темные высокие ели и снова засыпаю.

Дождливый вечер
На часах три, но уже темно. Тучи нависли над озером, над лесистыми холмами, над темными скалами, кажется, что весь мир погрузился в сонливое оцепенение. Я сел за стол, налил в стакан вино и смотрю в окно на капли дождя, лениво ползущие по стеклу.
— Ты что там делаешь? – спрашивает МС. Она лежит в кровати и читает детектив.
— Я тут сижу, – отвечаю я. – Я тут еле сижу!
— Умные люди сейчас не еле сидят, а еле лежат!

Я скашиваю глаза на округлившийся за последнее время живот, вспоминаю часы, проведенные за компьютером, полюбившийся белый хлеб и печенье после того как бросил курить и решаю начать новую жизнь.
— Поехали в магазин за овощами! – решительно говорю я, и мы начинаем собираться.

Магазин в маленьком городке в двадцати километрах от нашего домика. Я стою с тележкой в кассу. Передо мной женщина, лет тридцати, выкладывает на транспортер свои покупки. Вся ее корзина забита продуктами, которые не надо готовить. Максимум — это микроволновая печка. Я вспоминаю наши продукты. У нас даже хлеб надо испечь в духовке. «Знай наших!» – думаю я с непонятной гордостью.

В городке есть маяк. Мы стоим на берегу озера, смотрим на свинцовые волны и на маяк, который периодически выбрасывает из стеклянной башни мощный луч света. Дождь превратился в ливень. Я вынимаю камеру, МС держит над ней зонтик. Мы стоим в луже с ледяным дном. Очень скользко, хочется за что-нибудь держаться. Ветер усиливается, зонтик выворачивается, становится совсем неуютно. Вокруг ни души. Вот приехала какая-то машина, развернулась и уехала.
— Это они приезжали на закат у маяка посмотреть! – говорит МС. – Сейчас как раз время заката.
Я смотрю на место, где должно быть солнце. Там сейчас черная туча, зацепившаяся за далекую гору.

День второй — лед везде!
Дождь ночью кончился и ударил мороз. Вокруг ледяное царство. Из пяти дверей в машине открылась только задняя. После долгого прогрева открылись две передних. Мы решили, что для начала хватит.

Мы идем по лесу. В руках лыжные палки, но мы идем по снегу без лыж. Это похоже на библейское чудо — можно идти по сугробам и не проваливаться!. Замерзший снег рыхлый от вчерашнего дождя, ботинки не скользят, мы идем и поглядываем по сторонам. Под ногами замерзшие ночные следы оленя и волка. Волк шел спокойно, он был уверен, что его добыча никуда не денется. Вот олень сделал огромный прыжок, волк заволновался и тоже прыгнул. Я пытаюсь найти следы крови, но снег чистый. Волк промахнулся.

В лесу стоит заброшенный дом, сложенный из огромных камней. Табличка объясняет, что это особая итальянская кладка, которая выдерживает пушечный выстрел. Это построили в 30-е годы 20-го века, когда Америка выходила из кризиса. Тогда были выделены огромные деньги на строительство парков и дорог. Люди получили работу, стали покупать товары и экономика ожила. Как память о тех временах в парках стоят красивые здания, к которым можно подъехать по идеальным дорогам.

Заметки на бегу (2)
День кончается. Из светло-серого он превращается в темно серый. Краски потухли, я держу камеру, хочу снять угасающий свет, делаю снимок, но автоматика выдает яркий четкий снимок. Надо переходить в ручной режим съемки, но на улице мороз, думать не хочется, и я бреду дальше.

После вчерашнего дождя ледяная стена водопада треснула и готова обрушиться. Под ногами прозрачный лед, под которым несется водяной поток. На морозе чувство опасности приторможено. Думаю больше о том, чтобы не упасть в этом ледовом царстве.

В Новогоднюю ночь началась пурга. Я вышел из дома и прошелся по ночному лесу. Даже в лесу ветер сбивал с ног, залеплял глаза мокрым снегом и мельчайшими льдинками. В свете фонарика в адском танце кружились миллионы снежинок. Мне показалось, что в лесу мелькнули две красные точки. Наверное олени жались к человеческому жилью, спасаясь от волков.

День третий – пурга и солнце
Ночью я проснулся от скрипа деревьев и завывания ветра. Огромные ели раскачивались под окном, из щели в окне дуло ночным морозным воздухом. Я стал вспоминать прошедший год, пытаясь выделить главное событие. Событий насчитал штук десять, ничего выделить не смог и заснул.
К утру вьюга не угомонилась. В лесу свежие следы оленей и волков. Волков было два. Они загнали большого оленя и он прыгнул от них с пятидесятиметровой скалы. Утром на нем деловито сидели вороны, предвкушая сытный обед. Волки поленились подойти к подножью.

Над озером морозный туман, на берегу все камни покрыты льдом, передвигаться лучше всего на коленях. К обеду пурга утихла и стало появляться солнце.

На вечерней лыжне мороз покусывал щеки и подбородок. Завтра надо уезжать. Организм немного пришел в себя. Периоды бодрствования уже можно измерять часами, а не минутами. МС довольна, что несмотря на погоду нам удалось прекрасно провести время. А я всегда доволен, когда рядом кто-то доволен.

1. Это комната для отдыха лыжников. На улице дождь.