Дмитрий Лазарев:

25 июля — для всех, кому сейчас за тридцать — наверное, святой день. День,когда не стало Владимира Высоцкого.


Его уход всколыхнул весь народ. Тогдашняя власть пыталась сделать всё, чтобы о смерти узнало как можно больше людей. Но народ узнал и пришёл.
Не на соревнования проходившего в те дни Олимпиады. На Таганку. Это было первое «фе», которое народ сказал власти…
Много воды утекло. Но каждый год,25 июля народ приходит на Ваганьково. Каждый год прихожу туда и я.
Выходя с работы,я сразу окунулся в горячий и густой кисель… Воздух стоял неподвижный и тяжёлый. Взмок моментально. Придя на кладбище,я не был удивлён огромному стечению народа.
1. У ограды стояли лотки, предлагавшие диски, книги, альбомы, плакаты с Высоцким…

2. У памятника лежало просто море цветов…

3. Целый день с утра и до вечера люди шли и шли,чтобы воздать дань памяти великому Поэту и Гражданину.

4.

5.

6.

7.То тут,то там распевали песни Володи…а народ подхватывал и подпевали всем миром…

8.

9. Одни подпевали, другие с тяжёлым сердцем слушали и вспоминали былое…

10.

11.

12. -Пожалуйста, выпей за Володю!

13.Ну как тут отказать? Святое дело!

14.Некоторые поминали прямо тут,не отходя…

15.

16.  Этот уже «благополучно» отметил:

17. И эта уже хорошо взяла на грудь. С нечеловеческим надрывом и с сиплым голосом исполняла «Кони привередливые»:

18.

19.

20.

21. Ну какое мероприятие без городских сумасшедших?

22. Этот бил челом и читал молитвы:

23.

24. Ради такого дня кладбище работало на час дольше. Но всё равно,после закрытия люди всё подходили и подходили. Но их уже не пускали. Некоторые с цветами пошли на штурм забора. Народная любовь — это дорогого стоит.

P.S.:
Знаете, я тут вспомнил тот далёкий день 25 июля 1980 года. Мне было тогда 12 лет. Я уже перешёл в 6-ой класс. Дома уже сидел третий или четвёртый день,после того как приехал из пионерлагеря,где отгулял первую смену. Скоро должен был поехать к бабушке в деревню.
Меня поразила тогда невероятная тишина и почти полная безлюдность на улицах. В масштабах Москвы, конечно. Я живу в двух шагах от Садового кольца и видел сюрреалистическую картину: будто на Москву сбросили нейтронную бомбу.
Всё живое исчезло,а дома стоят пугающе мёртвыми,глядя на улицу чёрными глазницами окон. И через каждые сто метров прогуливались удивительно похожие друг на друга «men in black».
Стояли жаркие деньки,а они были застёгнуты до последней пуговки. Меня тогда это здорово пугало, как помню… Высоцкого я тогда знал как актёра. Мне очень нравились его фильмы.

И абсолютно не слушал его песни, в  отличии от моего старшего брата или  родителей. Брат по ночам всегда любил слушать «Голос Америки», «Свободная Европа» и «BBC». Только оттуда мы узнавали всю правду о том что происходит у нас и за рубежом.  Старшее поколение меня поймёт.

Ну так вот, утром 25-ого брат позвонил и сказал что он умер. Помню хорошо как отец от услышанного побледнел, а мама уронила на пол чугунную сковородку и обожгла себе ногу.
Папа стал обзванивать всех друзей,спрашивать что да как. Никто ничего не знал:  что будет, где и как. Потом нам позвонил папин друг Яша Довженко, который был администратором у Кобзона.
Кобзон практически взял все хлопоты по похоронам на себя. Спустя несколько лет узнал подробности о тех днях.
Особенно впечатлила история о том, как Кобзон пришёл к директору Ваганьковского и бросил на стол тугую пачку коричневых сторублёвок (по тем временам за такие деньги можно было купить квартиру):
-Будь другом, найди самое лучшее место для Володи.
А директор от денег отказался:
-В любом другом случае я бы и взял деньги. Но только не сейчас. Буду последним мерзавцем…Я ведь Высоцкого всегда любил.
Вот такие были времена однако!
А Яша выправил для отца и меня пропуски в театр. Это чтобы не стоять километровые очереди под палящим солнцем. Никогда не видел чтобы папа плакал. А вот тогда увидел.
И запомнил на всю жизнь.

Дмитрий Лазарев.