236 лет назад, 18 августа 1782 года, на Сенатской площади Санкт-Петербурга Екатерина II торжественно открыла памятник своему кумиру Петру I. Известно, что к первому российскому императору она относилась с большим пиететом и даже говорила, что старается всего лишь достроить незаконченную Петром «хромину», то есть Российскую империю. Позднее с лёгкой руки Александра Сергеевича Пушкина величественный монумент получил имя Медный всадник и стал одним из символов города на Неве.

Вот что писала Екатерина II о выборе материала для монумента: «А что до материй касается, то мрамор по суровости здешнего климата долговечным быть не может, следственно другой материи кроме металла не останется».

Самого Фальконе императрица выбрала по рекомендации своего друга по переписке, известнейшего французского просветителя Дени Дидро. «Дидерот доставил мне человека, которому нет подобного, это Фальконет, он вскоре начнёт статую Петра Великого; если есть художники равные ему по таланту, то смело можно сказать, что никто из них не может сравниться с ним в чувствах, словом он друг души Дидерота», – писала Екатерина. В дальнейшем она всячески поддерживала Фальконе в его начинании и отмечала в письме скульптору: «Не слушайте плохие рассуждения людей, ничего не смыслящих, идите своею дорогою». Притом что против его видения памятника Петру поначалу высказывались многие влиятельные вельможи.

Императрица, судя по всему, была не только великодушным «спонсором», но и строгим критиком для Фальконе. Вот что он писал ей в ответ: «Я бы никогда не думал, что Ваше Величество так строги в скульптуре. Вы не покидаете моей мастерской и вот уже более 20 раз Вы заставляете меня начинать снова то, чем многие были довольны».

Сам скульптор был удовлетворён результатом: «Видно очень хорошо, что лошадь моя не более как животное, но из всех ей подобных, ей надлежит быть самой умной».

«Моё приветствие Петру Великому одетому, – отвечала Екатерина II. – Он имеет выражение и голова его коня изучена; – вот что Вы мне пишете и чего, к сожалению, я не могу видеть. Вы мне ничего не говорите об его руке, которую он простирает над своим государством. Граф Орлов находит, что эта рука представляет одну из самых трудных и щекотливых частей работы, и что только Вы могли бы найти этой руке надлежащее выражение». А про коня императрица замечает: «Если бы конь ваш ожил в вашей мастерской, как некогда статуя Пигмалиона, то судя по его выражению, он наделал бы страшной кутерьмы».

Любопытно, что даже знаменитую впоследствии надпись на памятнике Екатерина обсуждала со скульптором и прислушивалась к его мнению: «На подножии статуи я поместил бы эту краткую надпись: Петру Первому воздвигла Екатерина Вторая. Очень бы я желал, чтобы и на самом камне догадались не писать ничего более…»

Екатерина Великая задумалась об увековечивании памяти своего предшественника в 1765 году, то есть ещё на заре своего царствования. Этьен Морис Фальконе сначала изваял макет памятника, а потом обязался закончить оставшуюся работу в течение восьми лет.

После отлития модели Екатерина приказала отыскать камень для подножия монумента, а Академия художеств обнародовала его «потребную величину». В 1768 году в Академию явился Семён Вешняков – крестьянин из деревни Лахты в 12 верстах от Петербурга – и заявил, что такой валун у них есть. По местной легенде, сам Пётр будто бы неоднократно всходил на него, чтобы обозреть окрестности…

Для перевозки каменного гиганта были построены огромные медные сани. 400 человек ежедневно передвигали их примерно на 200 метров.

Дотащив камень до берега реки, его погрузили на специальное судно и благополучно доставили на место. Но затем дело надолго встало, так как цена, запрошенная Фальконе за отливку, показалась императрице непомерно высокой. К соглашению Екатерина Великая и скульптор пришли только после шестилетней заминки.

Но на этом проблемы не закончились. 25 августа 1775 года 21 тонна расплавленной меди потекла в глиняную форму. Нижняя её часть была уже заполнена. Вдруг глина лопнула, и медь стала вытекать на пол. Фальконе, видя, что его восьмилетние труды рушатся, в отчаянии выбежал из мастерской, и все рабочие последовали за ним. Кроме одного, который не растерялся и, рискуя жизнью, стал подбирать вытекшую медь и снова вливать её в форму. Его усилиями отливка была завершена с небольшими погрешностями. Не удались только задние ноги коня. Но и их за два года поправили и отполировали. Открытие памятника состоялось 7 августа (по старому стилю) 1782 года. Когда завеса с царственного всадника спала, взорам присутствующих открылась надпись на постаменте, придуманная самой императрицей: «Петру Первому от Екатерины Второй». Скульптор изобразил Петра в подчёркнуто динамическом состоянии. Постамент в виде громадной скалы символизировал преодолённые трудности, а змея под ногами вздыбленного коня – побеждённые враждебные силы. На роль Петра как полководца-победителя указывал венок из лавра и висящий у пояса меч.

Кстати, никогда не знала, что на Большой Охте тоже есть памятник Петру, который был открыт в 1911 году, в 30-е годы XX века исчез, но в 2003 году, к 300-летию Санкт-Петербурга, вновь отлит и возвращён на старое место.